«Фотограф щелкает,
и птичка вылетает…»
(Б.Окуджава)

Мне дорога эта старая семейная фотография… 2 июля 1945 года… Почти два месяца назад окончилась война…Папа вернулся домой на короткую побывку… Моя семья… Бабушка, тетки, папа…  Нет на ней только деда – он умер за год до этого, умер своей смертью, так и не дожив до дня Победы и даже до освобождения, умер в оккупации от малярии, подхваченной еще в Пинских болотах во время первой мировой войны… Его я так никогда и не увидел… А здесь все молодые, красивые, счастливые… Вся жизнь еще впереди…

«Фотограф щелкает…»

Маленький провинциальный городок в Крыму, в предместье которого перед войной перебралась семья, роскошью отличаться, тем более после оккупации, не мог… Какое-то фотоателье, куда надо было добираться несколько километров от дома, ателье,  где вместо декораций простая ткань, на фоне которой снимается семейство… Все нарядные, лучшие платья, уцелевшие (или взятые напрокат у подруг?) брошки… Бабушка вся в темном, траурном, никаких украшений… Папа, понятное дело, в военной форме, всё честь по чести: на груди орден Красной Звезды, медаль «За оборону Сталинграда», знак Гвардии и две планки за ранения… Шик – новая, отутюженная гимнастерка и вышитая золотом «капуста»  - знак военно-воздушных сил на фуражке… Где он ее достал, эту фуражку с шитьем? Не у всех же летчиков она была, эта позолота, чаще всего – простая металлическая эмблема)… Счастье… 

«Но вот что интересно…»

Глаза, глаза и губы… Мать и сестры…Сын, брат, вернулся с войны офицером, вернулся пусть покалеченный, но живой… Радость их должна переполнять… А она, радость, на этих лицах сдержанная… Не скованная, просто сдержанная, печальная радость… Можно понять – войну пережили, страшную войну… Страшная война… Это словосочетание приелось, стало литературным штампом, и проходит как-то мимо нас, сквозь наше сознание, почти не задерживаясь… Не задерживаясь,  пока мы не сталкиваемся, не натыкаемся на какие-то факты этой войны, тем более когда эти факты связаны с нашими родными и близкими… Или уже далекими близкими… Папа воевал под Сталинградом в 1942 году… В гвардейском полку… Гвардейский стрелковый полк полного состава – это две тысячи семьсот человек… Представляю себе их в строю, этих двух тысяч семьсот человек, - молодых и не очень, здоровых, полных сил и надежд… У всех есть родители, родственники, любимые, которые за них переживают, не спят, может молятся в тылу… И из этих парней через две-три недели боев в наступлении, в обороне, в окружении и прорыве их него, в живых, просто в живых, останется всего девяносто пять (!) человек, в том числе и мой будущий папа, дважды раненый в этих боях… Вот что страшно… Страшно то, что такое количество людей отдало свои жизни и жизни своих не родившихся детей за Победу в этой войне… Я появился на свет только потому, что моего папу не убили… У меня появились дети и даже внучка у меня уже есть, наш род продолжается… А сколько их там, рожденных и оплакиваемых матерями, осталось лежать, а сколько так никогда-никогда не родившихся жизней и судеб было убито, уничтожено в этой войне… Вот что страшно… Страшная война…

Мать и сестры, понятно, на фронте не были… Но оккупацию пережили… Все по разному ее переживали… Моим повезло… Да, было голодно, было страшно… Но в Германию моих теток не угнали и они остались живы… Не угнали благодаря моей бабушке… Когда пришли за старшей дочерью, которая на фотографии слева от папы, то бабушка, ее просто спрятала… Спрятала в земляной яме в огороде, которую выкопали всей семьей и в которой дочь провела несколько месяцев до освобождения… Все соседи знали, но никто не выдал…

А младшая дочь была спасена самими немцами… По просьбе бабушки немецкие военные врачи положили мою будущую тетю в свой военный госпиталь и вырезали ей аппендицит, а потом закрыли госпиталь на карантин… Надо ли говорить, что никакого приступа у моей тети не было? Страшная война… Но и на ней люди, по обе стороны фронта, старались или пытались оставаться людьми, если они себя считали ими…

Фотография конца войны, фотография начала мирной жизни… Убогая роскошь, печальная радость… Папа должен был вернуться в воинскую часть, а семья остаться… И поэтому этот снимок не просто память о встрече и расставании, но, по большому счету,  фотография надежды… Надежды на то, что всё обойдется, как уже обошлось в этой страшной войне…

«Пусть жизнь короткая проносится и тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку…»